2025-01-08
IDOPRESS
Все итоги года – в одном меме из интернета. Картина «Ходоки у Ленина»,над ходоками надпись «Владимир Ильич,у нас к вам так много вопросов». Над Лениным слова «Сначала я отвечу на вопросы,присланные с донатом».
Весь год – в одной картинке
Социальные сети
Нехочется быть экспертом типа Игоря Липсица,который половину эфирного времени занимает рассказами,как онвообще всё предсказал еще два года назад: «Ятогда говорил,алюди мне совсей России писали,смеялись надо мной,дескать,Липсиц совсем сума сошел». (Справедливости ради заметим,что таков нетолько Липсиц— почти все эксперты выступают сномером «Аявам говорил!»,просто Игорь Владимирович единственный,кто ведет себя как Drama Queen).
Нода. Ятоже так могу.
Мыж итоги года подводим? Поэтому давайте всвободном жанре.
Когда вапреле 2022 года явнезапно обнаружил себя вБерлине вкуче каких-то совершенно идиотских проблем,без работы исмассой свободного времени ясформулировал для себя две вещи: одну надежду иодно опасение.
Сразу скажу— яникого ниочем непредупреждал втот момент,чтобы сейчас говорить: «Аявам говорил». Люди сами взрослые исами всё знают. Яформулировал «яже говорил» для себя. Изсвоих чисто прагматических соображений: как мне планировать будущее.
Вапреле 2022 года ябыл уверен,что война незакончится нивтом году,нивследующем. Ятогда это формулировал иповторю сейчас— пока жив Путин,война будет длиться. Поэтому мне было очевидно,что надо распаковывать чемоданы иосновательно устраиваться нановом месте.
Как ивсе,кто оказался впохожем положении втот момент,ясидел втелеграм-чатах. Там обсуждали,как ичто намделать. Читали сзавистью истории про людей,которые отнесли три справки,иимвыдали ВНЖ на10 лет,— исужасом про людей,которые отнесли два чемодана документов,аихвсей семьей,включая кота,все равно попросили навыход.
Думаю,что как ивсе,яиспытывал некоторую фрустрацию отразницы между тем,что говорилось вслух,итем,что происходило вреальности. Вслухже что говорилось? Уезжают лучшие люди страны,молодые,работоспособные,добившиеся успеха,люди,которые нехотят обменивать нисвой личный комфорт,ниморальные-этические принципы намифическое величие Родины,которым маскируют тупость,жадность ибезответственность. Нупоописанию— европейцы,нет?
Ачто происходило вреальности?
Да-да. Язнаю. Здесь выходит депутат Сергей Лагодинский сосвоим коронным номером «Россияне,вам никто ничего необещал иникто ничего недолжен». Россияне,конечно,моглибы тут поспорить насчет никто ничего недолжен. Увас там Герхард Шредер,как? Жив? Здоров? ССечиным поддерживает отношения? Номыэто обсуждали накухнях. Вобщем пространстве,нет. Российский газ только один Китайже покупал все эти два года. АФинляндия непоставляла вРоссию электрошокеры иобмундирование для Росгвардии после начал спецоперации.
Это мы,после отжатия Крыма,слегка охренели,нонеевропейцы. Business asusual перевести налатинский— иотличный слоган наворота концлагеря.
Нобез обид. Честно. Мыниначто инерассчитывали.
Нотем неменее.
Почему-то казалось (это моя личная глупость,номне правда так представлялось),что сейчас чуть-чуть разгребемся иначнем работать.
Как яэто видел? Ну,вот,увас есть группа людей содинаковыми проблемами иодинаковым треком. Тыприезжаешь туда,куда приезжаешь,итебе надо: разобраться сдокументами,сденьгами,сжильем,справилами,сналогами. Незнаю,как вдругих местах,вГрузии или вТурции,например,новГермании все это какой-то ад,этот аднанемецком,атебе надо это проходить сквозь немецкий адеще ислегка пришибленным. Иэтоже юридический ад,тоесть технически его можно структурировать: вот это сюда,аэто туда,вот табличка,вот образец заполнения. Тут нужен перевод,атут печать. Итак далее. Мне почему-то— говорюже,несамый умный человек,— казалось,что вкакой-то момент должно появится что-то такое,куда тымогбы просто прийти итебебы там все объяснили. Взялибы заруку ипровели.
(Явот,недавно,два года спустя,случайно (!) узнал,что мне надо зарегистрировать местное ИП,без него немогу работать. Аяработаю. Ктобы мне это рассказал два года назад?)
Заруку взялабы НКО— структура,место. Кто-то большой,называющий себя политиком,кто возьмется это организовать силой своего авторитета. Мы,все остальные,придем напомощь. Все равно все без работы сидят. Некоторый «институт»,который создан самими россиянами без участия ничего никому ничего недолжных европейцев,помогающий людям содинаковыми проблемами.
Хаб,который соберет всех водном месте.
Потому что-то,что есть сейчас,— это живые люди сами своими руками показывают друг другу свои документы иобъясняют,что они сделали. Это неинституция,асамодеятельность.
Мне казалось,что это непросто «былобы здорово,еслибы появилось»,ачто-то прямо обязательное кисполнению. Российская оппозиция всегда как говорила? —унас давно былабы прекрасная Россия будущего,нонам Путин мешал. УШульман это вообще был хит,который звучал изкаждого оппозиционного утюга: Россия нормальная страна снормальными гражданами инеадекватным начальством. Ивцелом унас все отлично,нам надо просто слега-слегка подтянуть болты.
Ну?
Вот вам шанс создать кусочек ПРБ навыезде. Тут Путин немешает. Выиживым людям поможете идругим россиянам,которые вРоссии,покажете,что может быть иначе. Невыяснять,кто больше лидер оппозиции,асделать что-то реальное.
Справедливости ради стоит заметить,что нечто такое появилось— наоснове того,что было создано раньше. ВБерлине есть пара мест,которые позиционируют себя именно как русскоязычные ипомогающие людям вбеде.
Иэто настолько плохо инечистоплотно организовано,что после одной встречи тебе нехочется нискем изроссиян вообще иметь дело. Как очень грубо,ноточно охарактеризовал ихмой приятель: «группа обсосанных волонтеров»,которым самим требуется немедленная помощь.
Атак как они тоже выступают против войны ипозиционируют себя как оппозиция иименно сними тывстречаешься,когда тебе нужна помощь,— невФБКже тыидешь поповоду документов,ФБК инеотвечает,яимписал,— тотвое впечатление отроссийской оппозиции вообще складывается иизэтого низового опыта тоже.
Икуда мыпришли?
Забавно,нодва года спустя непоявилось вообще ничего. Почти все,что нужно знать оспособности российской оппозиции (вочень широком смысле этого слова,вообще политически активных россиян выступающих хоть сколько-то публично) выстраивать институты сформулировано вдиалоге,который произошел между Максимом Курниковым иЕкатериной Шульман впрограмме «Статус»:
«М. КУРНИКОВ: Тем более,что даже когда мыпропустим вторник,унас тем неменее будет мероприятие сАрменом Захаряном,напоминаю.
Е. ШУЛЬМАН: Это 6января.
М. КУРНИКОВ: Унас традиционно 6января третий год подряд. Традиция.
Е. ШУЛЬМАН: Стабильность— признак институционализации.
М. КУРНИКОВ: Да.»
6января Екатерина Михайловна иАрмен Захарян говорят натему «Король Артур ирыцари Круглого стола». Билеты поссылке: 20 евро набалкон,35 евро впартер.
Король Артур. Ирыцари. Очаровательно!
Буквально только один вопрос,ачто это заинститут такой,Екатерина Михайловна,признак которого— ежегодные встречи 6января? Институт культуры? Аесть бюджетные места?
Грубо говоря,«концертное агентство Екатерины Шульман» гастролирующее помиру— это образец. Илья Яшин выступает (пока бесплатно),Юлия Навальная подписывает книги. Владимир Милов вкаждом эфире рассказывает,как онпорешал вопросики вкулурах европарламента сважными людьми. Онуже невыступает,потому что встречи сживыми людьми были неочень удачные,онимвсе время рассказывает,что это все ихвина: они неходили намитинге вМоскве ивот теперь из-за них бомбят Украину. Второй год— покулуарам. Даже «Антивоенный марш вБерлине» больше выглядит как «встреча сфанатами»,нежели как политическое действие.
Все идут назапад,нослицами обернутыми наРоссию,незамечая ничего под ногами. Иесли всамом начале это выглядело естественным движением,так жена Лота оборачивается напожарище родного дома,тосейчас оно все больше напоминает человека,который просит себя сфотографировать задеревом,чтобы отправить фото маме: «Агде мой сын? —спросит мама,— аятогда выйду из-за дерева искажу: мама,авот ия».
Оппозиция смотрит сразочарованием науехавших россиян,потому что они ведут себя нетак,как ейбы хотелось. Россияне смотрят наоппозицию снедоумением— вамбы хотелось?
Пообразованию яжурналист. Нопо-настоящему журналистом яработал,только когда учился. Мне уже тогда было понятно,что янезаработаю вРоссии письмом,сколько мне нужно; для этого нужно быть кем-то вроде Познера,амои стартовые позиции таковы: парень измаленького шахтерского городка. Отмоего дома было восемь часов намашине доКитая ивосемь суток напоезде доМосквы — начать зарабатывать как Познер мне жизни нехватит (яздраво оценивал свои способности ипродолжительность жизни).
Но никогда далеко отжурналистики я неотходил,всегда писал что-то необязательное,как,вот эта колонка. Тоесть— янемного разбираюсь ввопросе ивтом,как эта машинка работает.
Когда всамом начале 2022 года вРоссии разгромили условно независимые иоппозиционные СМИ,ивсе,кто смог ихотел,уехали,отдышались немного иснова пошли,яожидал,что новые СМИ,которых вкакой-то момент насчитали полторы тыщи,теперь,когда уних нет ограничений,начнут делать то,зачем СМИ инужны ичего катастрофически нет: создавать репутацию.
Чтобы продолжить,мне нужно объяснить одну механику. Японимаю,что все итак это знают,номне надо,чтобы просто было понятно как якэтому пришел.
Есть такой французский философ исоциолог Пьер Бурдьё. Унего есть теория трех капиталов: каждый человек обладает тремя типами капитала: финансовым,социальным исимволическим.
Финансовый понятно— деньги ивсе,что можно наденьги обменять: недвижимость,бриллианты,нюПикассо,доставшаяся отбабушки,кажется,непосредственно ссамой бабушкой вкачестве модели.
Символический тоже просто— это то,что ясам создаю. Вот написал якнигу,или симфонию,или фильм снял. Снял фильм,аему дали что-то всмокинге,впрожекторах,вКаннах. Я— как Тарантино. Про меня газеты пишут. Или напротив: написал книгу,аееникто непрочел. Тыневластитель дум,нет утебя никакого символического капитала,иди работай.
Исоциальный— это тот капитал,который создают институты. Довойны яработал вкомпании Deloittеи преподавал вШколе дизайнаВШЭ. Каждый раз,когда яприходил вобщество незнакомых мне людей яговорил: вот— яработаю вБольшой Четверке ипреподаю вВышке. Тот тусклый свет репутации,которые несли насебе эти «институты» немного отсвечивал инаменя. Непросто непонятный чувак сулицы,апреподаватель лучшего ВУЗа страны (помнению журнала Forbes) иглава отдела введущей аудиторской компании.
Институты— создают репутацию себе изаодно тем,кто сними соприкасается. Репутация иесть тот социальный капитал,которым обладает человек.
(Навсякий случай,атопридут настоящие социологи— все непрямо вот так просто. Там все несколько сложнее,номынебудем загромождать.)
Возвращаемся кДовлатову.
Летом 2022 года я,понятно,как ивсе,круглосуточно смотрел оппозиционный ютуб. Ктому моменту онуже заработал вполную силу идаже немного начал дифференцироваться. Появилось некоторое разнообразие: содной стороны были желтые каналы сзаголовками типа: «Нефть по20! Доллар по200! Кремль впанике!»,– асдругой вполне серьезные,где было что-то вроде: «Интервью сНаталией Зубаревич онекоторых тенденциях регионального развития России вусловиях турбулентности ивоенного кейнсианства».
Нобыла проблема: любой канал,неважно,насколько профессионально онбыл сделан технически,вел себя некак СМИ,акак группа блогеров. Главное отличие блогера отжурналиста – именно институциональное. Блогер приглашает ксебе наканал звезду изаэтот счет накачивает себе репутацию. Юрий Дудь всамом начале был просто интервьюер,ккоторому приходили разные люди,— можно смотреть,аможно ипропустить. Итак было дотого момента,пока онненачал «снимать фильмы»,которые показали,что онбольше,чем просто голова,задающая странные вопросы.
Но сам Юрий Дудь несоздает репутацию. Нет такого,что тыпришел кнему наинтервью – инаследующий день проснулся знаменитым.
СМИ работают наоборот. Тот факт,что тебя печатают вгазете или показывают потелевидению,создает тебе автоматически репутацию идает статус— тыстановишься больше,чем просто частное лицо. Тебя показали потелевизору! Узнают наулицах. Тебе насыпали социального капитала втвердой валюте.
Так вот: оппозиционный ютуб высасывал репутацию изэкспертов,которых приглашал. Это была какая-то бесконечная чумная карусель изГуриева,Шульман,Быкова— you name it,— которые сначала комментировали свое профессиональное,акогда новости кончились,имстали задавать вопросы ожизни вообще,потому что эфир должен продолжаться.
Иэто привело кзакономерному итогу: уканалов так инеслучилось институализации. Как были группой блогеров,так иостались,арепутация экспертов прошла как сяблонь дым,прости Господи.
Меня это удивляло. Нувот увас— повашимже словам— уехали умные ипрекрасные люди,но если вам надо поговорить окино,выснова иснова зовете Антона Долина,как будто нет больше кинокритиков. Если вам надо обсудить запрет книги— вызовете Юзефович.
Ятогда шутил,что сначалом войны изРоссии уехали плотники,механизаторы идоярки,ажурналисты,кино- икниго-критики – все как один остались.
Язнаю,что мне скажут те,кто делает эти каналы— нам нужны лайки ипросмотры,мызнаем,что Гуриев соберет просмотры,аПупкин— нет. Новтом исуть— это иесть отличие телевидения ивообще профессиональных СМИ отблогера стелефоном наколенке. Да,рейтинг,просмотры— это все важно,новажнее,что стоит впереди— выинститут,выгарантируете своим профессионализмом,что выступающий увас эксперт— эксперт ия,зритель,могу доверять его мнению (итогда высоздаете репутацию). Или вся ваша задача— это просмотры иневажнокак? Тогда вам лучше пригласить больше молодых сексуальных ведущих идобавить побольше шуток про бомбежки иновости светской жизни. Шутки извезды— это всегда работает.
Поразительно,новнекотором смысле погоня залайками икликбейтом привела ктому,что наоппозиционном ютубе прямо сейчас есть несколько экономистов,которые отстаивают позицию,что вэкономике России все хорошо,инесколько экономистов,которые готовы допоследнего отстаивать,что все плохо.
Нонепотому,что это имеет значение,ачтобы вфинале просто сказать: видите,ябыл прав. Подписывайтесь нанаш канал.
Да,чтож такое-то. Где Довлатов?
Да. Довлатов. Все журналисты читали Довлатова иочень смеялись,когда онписал освоей работе вредакции «Нового американца»,даивообще обэмигрантской жизни.
Ктобы мог подумать,как оно обернется. Ноядумал: вы же читали Довлатова,вы же точно знаете,как делать ненадо. Как надо,мынезнаем,никто незнает. Нет волшебной таблетки,которая исправит все проблемы. Новот так— точнонет! Вэту сторону мынепойдем. Туда уже ходило много народу,итолько Довлатов вернулся с,откровенно говоря,грустной книгой.
Аргументация типа «отправьте ссылку нанаш эфир родственникам,которые завойну иПутина,давайте противостоять пропаганде вместе»— неработает. Все кто хотел— уже знают. Все,кто нехотел знать— выихсвоими эфирами непереубедите.
Япомню,скаким удивлением ячитал ислушал комментарии людей,которые посмотрели расследование Навального о дворце Путина ивсе равно стояли насвоих позициях: аонпрезидент,где он,по-вашему,должен жить? Втрехкомнатной квартире вМытищах?
Сначала удивлялся,апотом подумал— нузначит неваргументации дело. Нуесли ихвот это неубеждает,точто тогда?
Главная проблема политизированного эмигрантского сообщества,что вовремена Довлатова,что сейчас (зум,телеграмм иютуб— непанацея,адаже вредит— все прозрачно ипублично) – взамыкании насамих себе,вгеттоизации,которая приводит нектому,что рядом стобой оказываются только проверенные инадежные люди,актому,что быстро кончается кислород. Мыправы,авсе,кто против нас— дураки.
Невозможно снова иснова слушать одних итехже людей,которые снова иснова говорят одни итеже слова. Дело невправоте или ошибках,дело ванемии. Социологи правы— ивРоссии изаеепределами есть огромный запрос надействие. Новсе действия,которые предлагаются— ставьте лайки,жмите наколокольчик,отправьте донат (бусти или патреон? That isthe question). Ноэто недействие. Это какая-то собака Павлова.
Мое опасение летом 2022 года было втом,что весь оппозиционный ютуб медленно дрейфует всторону «эмигрантской газеты»,которая,содной стороны,неинтересна тем,кто внутри России,потому что непонимает их— иэто закономерно,сэтим ничего нельзя сделать,это факт,который нужно принять— исчитает ихбыдлом,асдругой— неинтересна тем,кто запределами,потому что несоздает ничего полезного лично для меня. Зачем мне тратить наэто время если можно погулять ссобакой,поучить немецкий,пообщаться сдрузьями или поработать? Снова услышать про то,как плох Путин,авойна преступна? Язнаю. Яуже вБерлине.
Икконцу 2024 года ямогу сказать,что это опасение оправдалось.
Как говорил великий футболист Аршавин (кажется,это был Аршавин): «Ваши ожидания – это ваши проблемы».
Ноправда,нувот были уменя надежды,что сложится вот так,атак несложилось. Опасался я,что пойдет потакому пути— так ипошло. Ичто? Какое другим людям доэтого дело? Почему это вообще стоит обсуждать.
Фрейд,когда говорит обутрате (умер кто-то очень близкий) говорит,что есть два способа переживания утраты— скорбь имеланхолия.
Первое— это переживание утраты споследующим возвращением кнормальной жизни. Там что-то вроде— был объект,накоторый было направлено желание,объект исчезает,ножелание незамыкается всебе,проделывает определенную работу исовременем находит новый объект ижизнь продолжается. Меланхолия— это процесс,при котором нового объекта невозникает,желание ненаходит выхода,реализуется ввиде гнева,гнев этот направлен втом числе насебя,все это перенапрягает систему изаканчивается аутоагрессией вплоть досамоубийства. (Как обычно— очень коротко.)
Сет Моглен вкниге «Скорбя осовременности» берет эту логику,нопереносит еенасообщества. Онанализирует американский литературный модернизм начала XXвека (Хемингуэй,Фолкнер,Элиот,Фицджеральд),как примеры описания сообществ,которые столкнулись сбеспрецедентной утратой,которую они немогут пережить. Это инаступление новой формы капиталистических отношений ипоследовавшая заэтим первая мировая. Онпишет:
«Политическая надежда— это социальная форма скорби; более того,это основная форма,принимаемая социальной скорбью. (И,напротив,политическое отчаяние— иполитический цинизм как его иронический вариант— есть социальные формы меланхолии). Втовремя как для осуществления подобной скорби необходимо наличие некоторого уровня общественного сознания (которое делает этот процесс возможным,предотвращая деструктивное вымещение гнева) политическая надежда представляет собой воплощение ирезультат этого процесса,дар,обретаемый внем».
Нугрубо говоря. Вот про украинцев,можно сказать,что они свою утрату переживают как скорбь. Да,люди убиты,дома разрушены,ноэто состояние временно,оно закончится иони вернутся ивсе отстроят заново. Уних есть ощущение нации,есть ощущение общности,есть будущее,вкотором они будут жить.
Уехавшие россияне переживают социальную меланхолию. Нудопустим война закончится,ичто? СУкраиной понятно— еёотстроят всем миром,асРоссией? Путинже никуда неденется. Ниэтот так другой Путин. Мыневернемся домой. Дом разрушен инаего месте Сергей Семеныч уже возводит очередную многоэтажку. Унас нет ощущения нации,потому что мызнаем,какие люди нас окружают тут,авРоссии есть люди,которые: а) довольны происходящим; б) считают нас предателями; в) вообще непереживают поповоду смерти украинцев. Унас нет будущего.
Нуесли неэто политическое отчаяние,точто тогда?
Политическая надежда вРоссии,когда она была,формировалась даже нестолько вокруг фигуры самого Алексея Навального,сколько вокруг штабов Навального. Это была параллельная государственной машине институциональная сеть,которая объединяла людей,давала имчувство общности,поддержку ивменяемую картинку будущего.
Иименно обэтой «политической надежде» ядумал,когда предполагал,что должны возникнуть институты взаимопомощи среди уехавших. Непотому,что мынесправимся сами. Мысправились. (Ну,кто выплыл,тот исправился,асколько человек утонуло ивернулось вРоссию недождавшись доброго слова!) Аименно потому,что тогда есть будущее иобщество,которое способно,собравшись вместе,самим фактом соединения исовместной работы получить— как дар— надежду набудущее.
Итут еще — поэтомуже янадеялся,что оппозиционное телевидение вютубе осознает,что ихзадача неклянчить лайки идонаты,аработать над сцепкой различных местных сообществ. Незамыкаться всебе исвоем небольшом гетто... какже меня бесит появившийся формат «журналист берет интервью ужурналиста». Коллеги с«Дождя» пришли вгости к«Популярной политике»,Максим Курников расспрашивает Кирилла Мартынова. Выпонимаете насколько унизительно это выглядит? – не замыкаться,асоздавать исоздавать возможности для коммуникаций. Даже если это прямо сейчас неприносит лайков.
Янедумаю,что вас нафакультете журналистики учили,что качество работы нужно оценивать просмотрами.
Нашим слоганом должно было стать «Да! Мыможем!». Нопока что всё,что мыможем— пойти наконцерт Шульман,купить вбаре бокал рислинга,и возможно,соленых орешков ипоснимать рилсы.
