Перевели для вас колонку Джанана Ганеша из Financial Times о том,что старость лидеров — дестабилизирующий фактор мировой политики.

Старик Путин может править еще лет двадцать – что за это время случится с его представлениями о действительности

kremlin.ru

Европа,а не Америка,— главное исключение из этого правила. В мире национальных государств у нее есть наднациональный Европейский Союз. В мире,который постепенно осознает неустранимость насилия,Европа продолжает верить,что оно осталось в прошлом. (Отсюда и поспешная,несколько позорная кампания перевооружения.) В мире,которым преимущественно правят пожилые лидеры,такие люди,как 47-летний президент Франции Эмманюэль Макрон или 48-летняя председательница правительства Италии Джорджа Мелони выглядят скорее как вундеркинды.

Цифры должны нас поразить.

Дональду Трампу,Си Цзиньпину,Нарендре Моди и Владимиру Путину — всем за 70. Больше 70 лет — Реджепу Тайипу Эрдогану (президенту Турции),Биньямину Нетаньяху (премьер-министру Израиля),Сирилу Рамафосе (президенту ЮАР) и Луле да Силве (президенту Бразилия). Президенту и верховному лидеру Ирана — 70 и 86 лет соответственно. Президентам Нигерии и Индонезии — по 73. Более половины населения планеты и значительная часть её территории и военного потенциала находятся в руках людей,которые старше Рональда Рейгана в момент его прихода в Белый дом (а ему тогда было 69 — и это считалось рискованным).

Один из важных дестабилизирующих факторов мира сегодня — возраст его лидеров.

Старые руководители стремятся успеть что-то оставить после себя,добиться чего-то грандиозного,пока не вышел срок их собственной жизни. Присоединение Тайваня к материковому Китаю — яркий пример такого проекта. Не менее яркий — месть за утрату престижа и «стратегической роли» России после холодной войны. Даже поспешность Трампа в урегулировании украинского конфликта (пусть даже в ущерб Украине) и его стремление разрушить прежнюю глобальную торговлю любой ценой — тоже следствие тревоги старика,торопящегося поставить точку.

Проблема не в здоровье — почти все из названных лидеров бодры и в своем уме. Проблема в их мотивации: времени на великие свершения у них мало,а расплачиваться за ошибки — в виде приговора суда или утраты репутации — им уже не придется.

Здесь возникает парадокс: старость должна,казалось бы,стать причиной внимательности и осторожности — но становится причиной возбуждения. Это касается и лидеров,и избирателей. Кто бы мог подумать,что с ростом среднего возраста западные избиратели станут более антиэлитарными? А именно пожилые избиратели дали миру Brexit и Трампа.

Но сосредоточиться стоит на самих лидерах.

Даже если все эти семидесятилетние правители вели бы себя сдержанно,смена власти после долгого правления сама по себе чревата кризисами. В демократиях все-таки есть процедура (если Трамп,к примеру,признает 22-ю поправку к конституции – она ограничивает пребывание в должности президента двумя сроками).

Но что делать с Путиным или Си? Тут возможны не просто дворцовые интриги,но и открытый протест,немыслимый на пике авторитарной стабильности. Арабская весна случилась отчасти потому,что целое поколение североафриканских лидеров,таких,как 80-летний Хосни Мубарак,состарилось одновременно. Представьте теперь несколько гораздо более могущественных стран,где одновременно начнется смена режимов,зацементированных десятилетиями личной власти.

И представьте,насколько непредсказуемо будет то,что придет им на смену. Путин и Эрдоган почти весь XXI век контролируют свои страны. Си и Моди — более десяти лет каждый. Когда Али Хаменеи стал верховным лидером Ирана,Советский Союз ещё существовал. Нетаньяху и Лула — вообще возвращенцы. В какой-то степени все эти страны — продукты жизнедеятельности лидеров. Спросите западного дипломата: как поведет себя Россия после Путина? Вы услышите изящные догадки — или увидите,как он пожмет плечами.

Трудно вспомнить иной исторический момент,когда так много лидеров одновременно вступили в пожилой возраст. (Если слово «старость» кажется слишком резким,вспомните,что даже в самых благополучных странах мира ожидаемая продолжительность жизни мужчин не превышает 85 лет.) Даже накануне Первой мировой,в эпоху усачей-стариков,посылавших мальчиков в мясорубку,кайзеру Вильгельму Второму было чуть больше 50.

Почему же Европа,самый возрастной континент в демографическом смысле,избежала власти стариков?

Возможно,потому что Европа — исключение и в других вещах. В странах,мыслящих категориями силы,жесткой вертикали и «семьи-нации»,неудивительно,что правят «отцы народа». Там,где власть — это технократическое управление процветающим миром,это менее актуально. Заметьте: после вторжения России в Украину в 2022 году и Британия,и Германия выбрали необычно возрастных лидеров. (Хотя ни Киру Стармеру,ни Фридриху Мерцу 70 еще нет.)

Как бы то ни было,мир переживает урок парадоксальных последствий активной старости. Возраст приносит мудрость — но и освобождение от страха. Он обязывает к служению — но и диктует спешку. Конечно,правильнее было бы объяснять мировую неустойчивость экономическими трендами и историческими процессами. Но возможно,одна из важных причин — в том,что несколько стариков спешат войти в вечность,оставив после себя «выдающееся наследие».

А если так — то с каждым днем будет все хуже.